ЧУМКА-МЕЛЬНИЦА. Номинация: «Проза». Тема: «Малая родина в сердце моём»

Смердов Анатолий Витальевич, член литературного объединения «Северные Увалы», член Союза писателей России, член Союза журналистов России, принимает участие в районном конкурсе творческих работ «Малая родина в сердце моем».

Номинация: «Проза»

Тема: «Малая родина в сердце моём»

ЧУМКА-МЕЛЬНИЦА

«Не передумал бы, – тревожился Санко перед сном, забираясь под полог в клети и умащиваясь на соломенном матрасе. – Да не должон, возьмет, раз мама разрешила». Перед глазами так и стояли приготовления к поездке на мельницу, в которых и он участвовал, путаясь и мешая взрослым людям. Три ондреца мешков отборной ржи с вечера загрузили и накрыли возы постилахами. «Дак самое время жито смолоть. Паровое спахали, а до сенокоса неделя», – рядили мужики. Поедет Санко с отцом на норовистой Шайбе, на Бойчике дедушка Матвей, а дядя Миша на Солоухе.

Вскочил, как и не спал, когда тронул его отец широкой ладонью: «Вставай, шиликун, молока парного попей, да ехать пора, вона и солнышко выглянуло». Поддернул Санко штанишки на помочах, сунул изъеденные ципками ноги в самошитные сандали, у рукомойника поплескался. «А мама во дворе уж Плишку доит», – догадался он по цвирку молочных струек, звенящих о дно подойника. Выдул две кружки теплого, еще пенящегося молока, а горбушку хлеба с собой прихватил, сунув в карман старого отцовского пиджака, служившего ему нечто вроде пальто. Нашарил на полатях тюбетейку – и готов! «Приглядывай там за им, Егор, особливо чтоб в воду не лез, – наказывала мать. – А ты мотри у меня, не бедокурь!» – «Ну, Бог с вами, Христос с вами, поезжайте, – напутствовала, подавая отцу полевую сумку с провизией: молоко в бутыли, мясо печёное, яйца крутые, да мяконёк хлеба.

Отец подхватил Санка в подмышки и посадил на воз, сев сбоку сам. «Ну, в добрый час», – крикнул с последней подводы дядя Миша. Отец понукнул уже перебиравшую ногами кобылу и обоз тронулся в путь, на водяную Чумку-мельницу, до которой километров одиннадцать.

Оглядывал Санко с телеги пока знакомые ему места: «В соседней-то деревне бывал, а вот дальше что?» А была та же конная дорога с тёплой пылью, прихлопнутой пока утренней росой, клевера да овсы по сторонам. На угорах мужики спрыгивали с телег, бережа лошадей, только Санка не ссаживали. Миновали перелески, лога и вздыбилась на длинном угоре большая деревня. «Жило это», – пояснил отец.

«Село», – догадался Санко. Ехали по загумнам, а с самой крутизны увидел на другом взлобке постройку огроменную, из красного кирпича, с круглой, как луковица, крышей. «Церква, в ней мэтээс, где дядя Боря трактористом», – вспомнилось из дядькиных рассказов.

Пригревало, замельтешили слепни да овод, а спустились в низину – стало их ещё гуще. Долго ехали просекой, меж громадных деревьев, через непросыхающие лужи с мутной зеленой жижей, минуя по мостовинникам мелкие ручьи. «Скоро кончится волок и будет деревня Большие Чумы, там речка Шайма, где и мельница», – успокаивал отец. Выехали на луговину с лабазником и осокой, тут и открылось Санку диво. Голубое водное зеркало, край которого чуть виднелся вдали, держала широкая насыпь, островки хвощей по бокам перемежались кое-где елшиной и ивой. Поехали дамбой, у Санка и дух застрял – чернела у ног бездна. «А ну как кувырнемся?» – подумалось, и жался к крепкой отцовской спине.

Шумела и грохотала уже мельница, а около две подводы стояло. Привязали мужики лошадей к коновязи, заговорили о мельнике Ване-Дюке и гарнце. Дед Матвей пошел к стоящему на берегу пруда подворью с небольшой избой. Навстречу ему спешил с крыльца страшного обличья мужик: вся лопотина на нем и лицо белые, одну ногу тянул, прихрамывая, и левая рука плетью висела. Поручкались с ним мужики, величая уважительно Иваном Сидоровичем. Перестал и Санко бояться, раз так.

Пока очереди дожидались, повел отец Санка внутрь мельницы, где вовсю шла работа. Белые от въевшейся за десятилетия муки стены насквозь пропахли сытным хлебным духом. Незнакомые помольцы, все как снегом припорошенные, носили и засыпали зерно из мешков в деревянный короб над большущими, со скрежетом вращавшимися и трущимися друг о друга каменьями. Дядя Ваня колдовал и постукивал по клинышкам над жерновами, а из-под них рождалась и трусилась по лотку сыпь белой муки. Аж чихота пробрала Санка от стоящей мелкой пыли, вызвав смех и прибаутки мужиков: «Не баско? Привыкай! Горько не едать – и сладкого не видать». «Ужо-ко я сына Витальку найду, ушел нароту в протоке проверить. Пускай робенок не мается, с им побудет. А ты, Егор, не бойся, двенадцать уж парню».

Вскоре явился и сивый Виталька, почти с отца ростом, неся в плетухе снулых ельцов и окуней. Шибко не хотелось ему с каким-то головастиком водиться, да отца не ослушаешься. Санко же и дома надоедавший родителям и сестре своим бесконечным интересом ко всему и вся, с ходу сыпанул ему вопросы. Повел его Виталька к лотку под мельницей, где журчал поток воды, колыхая космы темно-зеленых водорослей.  Не видывал Санко такого.

Виталька и разъяснил: «Это бородищей да волосьями так водяной трясет. Водяной? А мужик такой пожилой, в воде живет, мельницу и пруд сторожит. Пошто один? Русалки у его в услуженье. Русалки? А девки водяные, у его с имя ночами целые игрища». Задурил он Санкову головёнку сразу. С лотка вода падала на лопасти деревянного колеса, раза в три выше Санкова роста, вращая его и приводя в движение другое, рабочее колесо, от него уж двигались все мельничные механизмы. Но изумило Санка именно это место, где падала, совершив работу, вода вниз, в мороси мелких брызг и ярком многоцветье малых завораживающих радуг. От созерцания красоты этой ненаглядной, но места опасного, еле Виталька мальца оттащил, пообещав поплавать по пруду на плотике.

Пошли берегом и тут, за оградой, на лужайке, увидел Санко стайку белых птиц, крупнее куриц втрое, с перепончатыми красными лапами, а на длинной шее головка с бусинками глаз и оранжевым клювом. Услышав от Витальки их название, вспомнил сестринские сказки и ринулся в гущу стаи, чтобы погладить. Степенные птицы никого не боялись, но гусак воспринял это, как нападение. Ох и задал он Санку жару! Метров двадцать гнал под Виталькин хохот, ухватывая своим дубовым клювом за бока, аж синяки остались. Заревел Санко от такой несправедливости, да Витальки стыдно и поплелся за ним.

Добрались до плотика, приткнутого шестом среди кувшинок, оттолкнулись от берега, распугав стайки мальков, и, плавно колыхаясь, поплыл плот по широкой водной глади. Дома, в речках невеликих, были только небольшие курбаны, в которых, купаясь и взбаламутив, ребятня даже вылавливала светленьких рыбешек-малявок. А тут у Санка опять душа в пятки ушла и по спине озноб. По воде посмотришь – как и небо, лазурью и серебром отливает, вниз глянешь – темь ночная. То и дело всплески и пузыри на воде... «Это щука мелочь гоняет, – опять объяснил Виталька добавляя страху. – А у самой плотины сом живет. Как бревно, мохом оброс, а усищи с полметра каждый. Лонись вот такого же парнишка уж до пояса засосал, едва отбили».

«Страсти господни!» – синел и трясся Санко. Ближе к слиянию двух речек, которые и образовывали пруд, на илистом мелководье, узрел Санко несколько рыбин – как поросята-ососки, с темной спиной и золотистыми широкими боками. «Караси», – коротко бросил Виталька.

Много чего еще узнал Санко за этот необычный день, осмысливая и запоминая на всю жизнь сказочный мельничный мир. Виталька на прощание расщедрился, положив в порожнюю теперь полевую сумку часть своего улова из нароты: «На-ко тебе на ушку!»

Умаявшись, переполненный впечатлениями, Санко уснул на полдороге домой под лиловый закат и вечерний стрекот кузнечиков, свернувшись калачиком на теплых мешках с мукой, приткнувшись к отцовскому боку и крепко прижав к себе сумку с рыбой. Егор прикрыл сынишку рядниной, с нежностью наблюдая, то как по лицу спящего мальчика скользила улыбка, то вдруг он непроизвольно вздрагивал всем тельцем.

«Растет!» – вздохнув заключил он.

Фотографии:

1. Автор. 1956 год

2. Мельница

Материал на районный конкурс творческих работ «Малая родина в сердце моем» предоставил Смердов Анатолий Витальевич, член литературного объединения «Северные Увалы», член Союза писателей России, член Союза журналистов России.